Азата Минигалеева из села Прибельский Кармаскалинского района я помню еще маленьким мальчиком. Мы жили в соседях, через дорогу. Из щупленького, всегда улыбающегося ребенка он превратился в высокого подтянутого возмужавшего парня. Несмотря на то что ему пришлось многое пройти: учебу в кадетской школе (он уехал в военно-учебное заведение и жил вдали от дома с 12 лет), участие в боевых действиях в Сирийской Арабской Республике – он не утратил свой оптимизм. Скромный, добрый и с настойчивым желанием сделать этот мир лучше – пожалуй, именно так я могу его охарактеризовать. В интервью UfacityNews.ru Азат рассказал, почему решил стать кадетом, что оставило глубокий след в его памяти во время службы в горячей точке и о том, чем занимается в настоящее время. 

«Мы бегали кругов 30 по футбольному полю с противогазами, в полном обмундировании и с матрацем на спине»: Об учебе в кадетской школе 

Военным я хотел быть всегда. Возле нас было футбольное поле, мы там играли с ребятами в футбол. Однажды мимо меня шел домой в парадной кадетской форме Венер Хисамов. Я увидел его, догнал и начал расспрашивать, где он учится, и сказал, что хочу тоже там учиться. И я стал втайне от родителей собирать информацию об учебе в Республиканской  кадетской школе-интернате в Ишимбае (ныне это Башкирский кадетский корпус Приволжского Федерального округа имени Героя России А.В. Доставалова). Моя классная руководительница потихоньку готовила меня к поступлению. Нужно было собрать портфолио. У меня уже были футбольные грамоты, а в моей характеристике указали, что я был горнистом у пионеров в школе и мог играть на барабане. 

Я тогда заканчивал пятый класс, мы с Венером поехали в училище, и я узнал, что нужно для поступления. Когда приехал домой, сначала боялся сказать маме и папе, но потом все-таки признался, что хочу учиться там. Они, конечно, в шоке были, но все же поддержали меня. Однако дедушка был против – он старался предупредить меня о последствиях, говорил: «Ты же без своего детства останешься, знай, на что ты идешь», а мне тогда было 11 лет. Я сказал ему: «Я же принял решение, значит, я буду идти дальше». Я сдал экзамены (русский язык, математику и историю или обществознание) и физподготовку и был зачислен в кадетский корпус. Там я обучался с 6 по 11 класс. 

По учебе у нас была хорошая подготовка. На каждые субботу-воскресенье давались увольнительные, но если были две тройки или одна двойка за неделю, домой не пускали. По увольнительным запискам давали разрешение выйти за КПП (контрольно-пропускной пункт). У нас было свободное время с восьми до девяти вечера, мы могли в это время с девчонками на КПП постоять – они часто к нам приходили. 
Каждый день у нас была строевая подготовка – обычно она длилась один час, но иногда мы тренировались по два часа. Была и одиночная подготовка: выстраивались в одну линию и оттачивали строевой шаг: носок вперед, нога прямая, коленки не гнутся. Также маршировали в составе взвода, отдавали воинское приветствие командиру, была строевая подготовка с песней. С 6 по 11 класс я не пропустил ни одного парада, всегда в них участвовал. 

У нас была строгая дисциплина. Если увидят, что кадет курит или пьет алкоголь, сразу отчисляли. Самовольное оставление кадетского корпуса тоже могло наказываться отчислением, но на усмотрение командира кадетского корпуса. 

В то время полный комплект формы мы покупали за свой счет, он стоил порядка 10-11 тысяч. У нас было пятиразовое питание, за него платили 380 рублей в месяц, льготникам была предоставлена скидка 50% (я как раз попадал в эту категорию), в том числе на проезд. Самым вкусным блюдом в столовой было картофельное пюре с гуляшом. А из нелюбимых – перловая каша с неочищенной шелухой. Мы ее даже называли «каша с ногтями», ее мало кто ел. Конечно, по сравнению с армейской перловкой она была просто идеально вкусной: молочной, с сахаром и солью – все как полагается. Но именно из-за этой шелухи ее никто не ел. 

Я добирался домой на электричке, первый год ездил с Венером. Иногда бывало так, что я плакал, потому что очень сильно хотел домой. Мой старший товарищ мог ночью прийти, забрать к себе, я ночевал у него. Но это было нечасто: за первые три месяца, может, два-три раза, когда совсем тоскливо было и хотелось домой. 

Венер Хисамов: «Он был тогда маленький, худенький, от дома сильно отрываться не хотелось, а я четвертый курс заканчивал. Он меня расспрашивал об учебе, я говорил, что первое время сложновато будет. 
Я с ним год, можно сказать, бок о бок пробыл, он был под моим крылом. Вырастил из мальчика мужчину. Иногда я к себе его забирал, мы сидели, разговаривали. Говорил, чтобы не переживал». 

Помню, однажды Азамат Аеткулов приехал просто повидаться в кадетский корпус (тоже житель села Прибельский, который ранее учился в училище – прим. ред.), и я попросил его забрать меня домой. Он пошел к старшей медсестре, договорился, чтобы она дала мне справку до конца недели, и я уехал с ним. 

В старших классах домой уже ездил не всегда. Иногда мы по городу гуляли, с девчонками встречались, бывало, к олимпиадам готовился или приводил просто форму в порядок. 

Наш командир взвода Иляс Аманиязов, я считаю, был самым настоящим командиром. Мы по сей день с ним общаемся, он для нас был и папой, и мамой, и дедушкой, и бабушкой. Он никому не разрешал ругать его кадетов, говорил: «Это мои солдаты. Вы можете меня поругать, мне взыскание выписать, лишить меня премии, зарплаты. Но вы не имеете права кричать на моего ребенка, что-то предъявлять ему». 

Иляс Аманиязов, капитан кадетских корпусов: «Я пришел работать в 2007 году. Азат – старательный парень, закончил учебу в звании младшего сержанта. Добрый и толковый, поэтому в 2011 году его назначили старшим кадетом малышей, он учил их ходить строевую, подшиваться, учил, как жить. С командирами всегда уважительным был». 

Однажды нас перевели в другой взвод, в другой корпус, и мы должны были убраться там. К нам приехала проверка и увидела, что у нас не убрано. Естественно, нашему командиру попало, да и нам всем – за то, что не навели там порядок. И мы бегали кругов 30 по футбольному полю с противогазами, в полном обмундировании и с матрацем на спине. Это была весна, еще лежал снег, но местами образовался лед. Но мы никогда не обижались на командира, не переговаривались с ним. Именно благодаря ему мы все такими выросли, наверное. 

После одиннадцатого класса я хотел поступить в ФСБ в Калининград. Желающие – человек семь-восемь – подали рапорта, прошли человек пять. Приехал представитель ФСБ, который курировал училище, он принимал у нас экзамены. Я все сдал, но по некоторым, не зависящим от меня причинам, мне отказали. 

О жизни после кадетского училища 

Мне дали целевое направление в Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище имени Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского. Я поехал на Дальний Восток, у меня была цель попасть в горячую точку. Я всегда любил фильмы на военную тематику, такие как «Девятая рота», «Чистилище», «Грозовые ворота». И на фоне этих фильмов у меня возникала мысль: «Я здоровый парень, почему я должен находиться здесь, тогда как наши пацаны там гибнут». И я хотел испытать себя в горячих точках. Там был факультет горно-разведывательного подразделения, я хотел попасть туда. Прошел вступительные экзамены, но до курса молодого бойца я не дошел. В нашей семье произошли серьезные изменения, и мне пришлось ехать домой. 

На дворе был октябрь, и очно поступать уже было поздно, а заочно были только коммерческие места. И я решил устроиться на работу в отдел службы безопасности в ТЦ «Мега», прошел курсы охранника. Однажды мне пришлось бегать по торговому центру за мужчиной, который украл дубленку, дорогой коньяк, еще что-то – примерно на 50 тысяч. Я был в туфлях, а там скользко, то девушку сшибу, то в витрину залечу. Но на улице я все же его догнал. 

«Я не буду выполнять Ваш приказ»: О службе в армии 

В ноябре 2013 года мне сообщили радостную новость о том, что меня призывают в армию. Я очень хотел в войска МЧС, и меня направили в город Зеленоград под Москвой, где находилась пожарная часть МЧС. Но в военкомате Башкирии перепутали города, и я попал в город Зерноград Ростовской области, в учебную часть ВВС. 

Сержанты меня не любили. На второй день, когда нас построили, один из них отдал мне приказ: «Солдат, упал, отжался 40 раз», но я сказал: «Я не буду выполнять Ваш приказ, товарищ сержант». Первый вопрос его был о том, откуда я разбираюсь в воинских званиях. Я ответил, что я выпускник кадетского корпуса. Тогда он спросил, почему я не буду выполнять его приказ. «Потому что Вы не отдали приказ», – сказал я. Я знал, как правильно отдается приказ по выполнению упражнения, а по уставу это не было приказом. Он рассказал об этом командиру роты, и тот вызвал меня к себе. Мне пришлось объяснять причину своего непослушания. Я попросил сержанта открыть нормативы по выполнению спортивных упражнений и прочитать определенный пункт. Там четко было написано, что приказ по выполнению спортивного упражнения отдается так: «Товарищ рядовой, к выполнению упражнения на сгибание и разгибание рук в локтевых суставах от пола приступить». 

Меня ставили дневальным по роте, у нас было три смены: первая выполняла обязанности помощника дежурного по роте, вторая отвечала за уборку в центральном проходе, в третью отправляли тех, кто косячит. В армии их обязанности называли «обнимать белых братьев», то есть чистить туалеты и ванные комнаты. А я хотел быть дежурным по роте, так как знал его обязанности. После того как я выучил все инструкции и сдал их командиру роты, меня поставили дежурным. 

Потом меня перевели в Питер, я смог увидеть «Алые паруса» – об этом я мечтал с детства. Оркестр играл очень красивую музыку. Я заступал в гарнизонный патруль, и во время патруля застал транспортировку крейсера «Аврора» на реконструкцию. 

После армии я полгода был на гражданке, но решил вернуться обратно на службу. В ноябре 2015 года меня зачислили во взвод связи на должность старшего радиста. Я хотел поехать в Таджикистан (там в то время были какие-то конфликты), но меня не отпустили. Один из опытных офицеров сказал мне, что для того, чтобы попасть в горячую точку, надо быть специалистом своего дела, лучшим из лучших. И я начал готовиться. 

«Каждый день к нам приходили дети с ложками кушать ту еду, которую наш повар выкидывал как отходы»: О службе в Сирии 

В 2018 году в составе разведывательного батальона я попал в Сирийскую Арабскую Республику. Вернулись оттуда не все. Мы попали в то время, когда город Дайр-эз-Заур уже был освобожден от террористов. Наша цель была охранять объекты, не допустить проникновения «нечисти» на территорию объекта, не допустить своей смерти и смерти боевых товарищей. Мое дежурство на посту длилось с 2:00 до 6:00 и с 8:00 до 12:00, без выходных. 

До войны это была очень богатая страна. Там качественные лекарства, качественный асфальт. Однажды мы ехали по дороге, и недалеко от нас произошел подрыв, но нашу колонну не задело. На проезжей части образовалась воронка 4 на 4 метра. Когда мы ехали обратно, примерно через 1-1,5 часа, уже как будто ничего не было: заровняли так, что даже новый асфальт от старого ничем не отличался. 

У меня был друг из сирийской армии, Хабиб его звали (я надеюсь, что он сейчас жив). Он очень многое для меня сделал. Я ему пообещал, что своего второго сына я назову Хабибом. Мы с ним заступили на один пост, и он часто приходил ко мне пить чай, так и познакомились. У сирийских бойцов сбоку на ремне висел чайник, они заваривали там чай мате. Туда вставлялась специальная трубка, на конце которой были отверстия. Вода сквозь них проходила, а сам чай – нет. 

Поначалу мы с Хабибом общались жестами (у них ведь арабский язык), потом на ломаном английском, постепенно я стал понимать некоторые фразы: «как дела», «стой» и другие. У него был мобильный телефон, и мне пришла мысль скачать на него приложение – переводчик с русского на арабский язык, и мы стали общаться через него. С помощью Хабиба я привез много подарков родным и близким: натуральные кашемировые платки, свежие масляные духи (они делались на рынке прямо на глазах покупателя), натуральное мыло. Он менял мне доллары на лиры, обычно я давал ему 100 долларов, этих денег мне хватало месяца на два. 

На нашей территории были и мирные жители. Каждый день в восемь часов утра (я этого никогда не забуду) к мусорке приходили дети с ложками кушать ту еду, которую наш повар выкидывал как отходы. Я не мог спокойно смотреть на это, мне было жалко их. Они приходили босиком. Вот только-только ребенок начал ходить – и он туда уже приходил. Это были мальчики и девочки, человек 15-20. Хабиб привез тазики с рынка, и я долгое время добивался, чтобы повар не перемешивал всю оставшуюся еду, как свиньям, а вываливал остатки пищи в эти тазы, чтобы дети ели не с земли. 

Там пацаненок был, вроде его Махмутом звали, он выучил русский язык, чтобы зарабатывать деньги. Он приходил на КПП (все равно нам хотелось что-нибудь вкусненькое покушать), и мы заказывали ему бургеры, шаурму – в Уфе таких нигде нет. Я сколько здесь объездил шаурменных – такого вкуса, как там, не нашел. У меня даже слюнки потекли при одной только мысли (смеется). Еще там делали вкусную яичницу с мясом, запеченную курицу с картошкой фри, люля-кебаб. 

Для связи с родными у нас был стационарный телефон, звонить можно было по вечерам, с 8 до 10. Также у нас был стационарный компьютер, чтобы мы могли позвонить близким родственникам по Skype. Бабушке мы сказали, что я был в Хабаровске в командировке, но через полгода кто-то из прибельчан проболтался. Бабушка очень сильно переживала. А папа и сестренка изначально знали, куда я еду. Мамы к тому времени уже не было, она умерла в апреле 2017 года. Над кроватью у меня висели фотографии с мамой, сестренкой и бабушкой. Когда разговаривали по телефону с папой, он постоянно плакал, Дианка максимально держалась, старалась меня поддерживать, но я знаю, что она плакала. 

Диана, сестренка: «Азат очень целеустремленный, он всегда «горел» этим, хотел быть кадетом. За все детство я мало его видела, всегда скучала по нему. Помню, как просыпалась утром, когда ему нужно было уезжать в училище, и плакала, потому что отпускать его не хотела. Когда он приезжал, мама готовила что-нибудь вкусненькое: пиццу, борщ – мы покупали конфетки, сладости, шоколадки. Домой он привозил, помимо сладостей, разные мусульманские молитвы, игрушки мягкие. А однажды я попросила у него зонтик красивый, с кружевом, но он, наверно, не смог такой найти, привез разноцветный. В детстве мы всегда везде вместе ходили, даже если он нужен был родителям, я все равно бегала за ним. 

О том, что он в Сирии, я знала, он всегда поддерживал связь с нами. Но когда уехал, очень сильно плакала, переживала. Оттуда он привез мне красивый кашемировый платок, я до сих пор в нем хожу. А еще духи – у них такой запах был!
Я его очень сильно люблю, он мне всегда помогал как брат. Я в детстве только его слушалась, иногда читала книжки ему по телефону – это было как внеклассное чтение». 

Еще мы сделали баню на верхнем этаже здания. Нашли бочки для воды, а лежанки сделали из ящиков для оружия, купили ковшики через садыков наших (по-сирийски садык – это друг, они называли нас так, и мы их тоже в ответ). Еще мы как-то раз лепили огромные пельмени из картошки со шпиком, который был в сухпайках. Боеприпасы у нас были всегда с собой, даже во время сна. 

О бизнесе 

Вскоре после возвращения из Сирии я подал рапорт об увольнении, ушел с обидой на армию. Мой друг в Сирии допустил серьезную ошибку, и командир батальона попросил меня написать объяснение. Я сказал, что не буду этого делать, потому что это мой друг. А когда я приехал в Россию, он меня перевел из разведывательного батальона в пехоту без права обратного возвращения. Меня это задело, и я написал рапорт. Такой дружбы, как в армии, больше нигде нет и не будет. 

Первое время, когда дети на улице взрывали петарды, я шугался. Или машина с сабвуфером проедет – а я сразу в шкаф или под кровать прятался. Потом все прошло. 

Я однозначно знал, что не хочу работать на кого-либо. Сначала хотел запустить государственную программу такси в Кармаскалинском районе, но потом задумался о выкупе и продаже автомобилей, однако мало разбирался в этой сфере. Мой друг Артем предложил работать вместе, он меня всему научил. Мы выкупаем и продаем автомобили, берем машины на реализацию, профессионально занимаемся автоподбором. У нас есть полный спектр оборудования, которое необходимо для диагностики автомобилей. 

О борьбе с суррогатным алкоголем 

Ко мне стали обращаться жители Прибельского с жалобами на продажу суррогатного алкоголя, и я пообещал, что разберусь с этим. Информацию о том, что буду ловить продавцов нелегального алкоголя, я разместил в соцсетях и попросил на меня не обижаться. Предупредил, что доведу это дело до конца. 

У меня есть личный план по закрытию точек продажи суррогата. Я попросил администрацию, чтобы мне выделили сотрудников полиции для помощи. И они при необходимости приезжают в село, две точки мы уже закрыли. И думаю, глава сельсовета в ближайшее время должна сообщить главе района о том, что в селе есть общественник, который борется с суррогатным алкоголем.